Я больше не играю. Больше не сплетаю из звуков что-то волшебное и неосязаемое. Разум больше не ощущает неуловимые дрожания воздуха от перебора струн, и душа не замирает от звуков скрипки или гитары. Так получилось. Я, кажется, даже любил это. Хотя, толком и не умел. Просто сердце остыло. Точно-точно. Как-то вдруг прилетел и вонзился в самые нежные места очередной осколок разбитого зеркала. И некого в этом винить или укорять. Так получилось.